Виктор Вавич - Страница 106

106

- Как же... - начал Виктор. Груня держала его руку. - Как же вы... яговорю...

- Это же одно недоразумение, Виктор Всеволодович, зачем так к сердцупринимать семгу эту? Я уж докладывал супруге вашей. Простое дело.Помилуйте, не звери, не в лесу живем. Вы об нас хлопочете. Видим ведь мызаботу, порядок, чистоту, приятность.

- Позвольте, я не допущу, - хрипнул сухим, шершавым горлом Виктор икашлял до слез,

- И знаем, всем околотком приятно понимаем, что не допустите инельзя-с допускать. А ведь разве можно обижать людей? За что, скажите? Мыот души, от приятного чувства, что, наконец, человека перед собой видим, авы хотите ногой навернуть, уж простите за слово, в морду.

- Я взяток... - и Виктор встал, глотнул сухим ртом, - я взяток... я негенерал...

- Вот то-то и есть, что не генерал. К генералу неж придешь вот так-то?А у вас благодать, благостно. Райское, сказать, гнездо. И хозяюшку взять:роднее хлебушки. Неужто, скажите, нельзя в дом-то такой для новоселья хотьбы, от приятного сердца? Хозяюшке? Цветы, может, приятнее было, да ведь мыпопросту, чем богаты...

- Я сейчас, - сказал Виктор и быстро вышел. Он прямо ртом из-под кранав кухне стал сосать воду.

- Да я сейчас чай подам, - говорила над ним Груня. - Фроська, собирай.

Виктор, не отрываясь от крана, махал рукой непонятно, отчаянно. Онвернулся в гостиную и еще из коридора крикнул:

- Вот получайте ваши пять рублей, и расписку, расписку, - и бросил нашироком ходу пятерку на стол перед Болотовым.

Болотов глядел в пол. И Груня с масленкой в руке в дверях из столовой:

- Витя, Витя! Да я говорила Михаил Андреичу, он уж сказал, что небудет. Уж сказал, и не надо больше. Ведь не хотел обидеть, зачем же егообижать?

- Кровно, кровно! - Болотов выпрямился и повернулся к Груне и кулаком,круглым, булыжным, стукнул себя в гулкую грудь. - Именно, что кровно!

- А вот мы вам тоже подарок пошлем, - говорила Груня и улыбаласьБолотову и весело и лукаво, - супруге вашей, вот увидите, на Варвару какраз! Идемте чай пить. Пошли!

Болотов все еще недвижно держал кулак у груди. И водил по стенкамкруглыми глазками, обходя Вавича.

Груня взяла его за рукав:

- Ну, вставайте!

- Кровно! - сказал Болотов и только в дверях снял с груди кулак.

Пятерка, как больная, мучилась на столе. Виктор последний раз на нееглянул, когда под руку его брала Груня.

- Вот он у меня какой! - вела Груня Виктора к чаю. - Не смейте большесемгу таскать, а то он вас прямо за решетку посадит.

Болотов уж улыбался самовару, Груне, белым занавескам.

- А это, можно сказать, тоже неизвинительно: не пускать сделать дамесюрприз. Или уж он у вас ревнивый такой-с. Нехорошо. Нехорошо в приятномотказать. Какой франт с коробкой конфет - это можно-с. Букет всучить - этотоже ладно! А уж мы выходим мужики. Потрафить не можем... рогожа, однослово. Чаек перловский пьете? - отхлебнул Болотов.

- Я вообще просил бы... - сказал Виктор, глядя в чай.

- Вот вы просите, - сказал Болотов и покивал в обе стороны головой, -а ведь вас не станут просить: вам приказ! Раз-два! Повестки от мирового -раз! Чистота и чтоб дворники -два! Кража или скандал - три! В театре -четыре! Скопление политиков или студентов - пять! Мы ж на вас как настрадальцев за грехи наши. Мы грешим, а вы дуйся. А ведь время-то какое? -и Болотов понизил голос, и пополз бас по столу. - Что уж студенты! А ведьчиновники, сказывают люди, уж и те... начинают.

- Чего это начинают? - спросила Груня.

- Чего? Смутьянить начинают.

- Чего же хотят? - спросила Груня шепотом.

- Нагайки хотят... Уж это пусть Виктор Всеволодович вам разъяснят. - Ивзглянул на Вавича.

Смотрела и Груня, полураскрыла красные губы, свела набок голову иподняла брови. Сжала пальцами стакан. Вавич нахмурился.

- Слои населения волнуются, - глухо сказал Вавич, - не все довольны...бесспорно.

- Ну, так вот чем же недовольны? Чего не хватает? - уж крепенькимголосом спросил Болотов и прищурился на Виктора. - Чего надо-то? Неслыхали? Али секрет?

- Да нет, - Виктор помотал головой. - Каждому свое.

- Так опять: почему студенты с рабочими в одну дудку? Студента четырегода учат, шельму, он потом, гляди, прокурор какой, али доктор, капитальныйгосподин, а чего рабочий? Молоток да гайка, кабак да гармошка? Нет, вы нето говорите. Чего-нибудь знаете, да нам не сказываете.

Виктор вдруг вспомнил сразу все лица, встречные уличные глаза - многоих вилами на него исподнизу целились, и он отхлестывался от них однимвзглядом: глянет, как стегнет, и дальше. Виктор вздохнул.

- Вот я так скажу, - Болотов наклонился к столу, - самое у нихлюбимое: долой самодержавие, самая ихняя поговорка.

- Это конечно, конечно! - важно закивал Виктор.

- А кому это самодержавие наше всего больше против шерсти? Ну, кому? -он глядел на Груню. Груня ждала со страхом.

- Жи-дам! - и Болотов выпрямился на стуле и плотной пятерней хлопнулпо краю стола. - Свабоду! Кричат. Кому свабоду, дьяволы? Им? Свободней чтобна шею сесть? Они и без правов все в кулак зажали, во как. Достань-ка тырубль-целковый без жида. Попробуй!.. Царя им долой! Царем и держимся. Покацарь русский, так и держава русская, а не ихняя.

И не выдадим царя. Дудки! Выкуси-ка! - и Болотов сложил рыжий кукиш,стал молодцом и победно сверлил им над столом. - Во! Накося!

Груня раскрытыми глазами глядела на кукиш, как на светлое диво.

Виктор осклабился и снисходительно и поощрительно.

- Да-с. Не всех купишь за бутылку-то очищенной, - и Болотов селкрасный. Дышал густо. И вдруг глянул на часы. - Царица небесная! Время-тогляди ты! Половина третьего! Что ж я, батюшки!

106