Виктор Вавич - Страница 51

оказывается, что!"

Санька заново оглядел свою комнату; и все вещи, и диван, и шкаф какбудто ухмыльнулись стариковски-весело: "Ну да, а ты не знал?"

"Окно, очень хорошее окно, плотно как запирается. Доброе окно какое. Имуха осталась, пусть муха. Пусть живет мушка. Делать надо. Делать. Пока яувижу ее другой раз, сколько я наделаю. Надо спешить". Санька застегнулсюртук и погладил то место, где чувствовал булавку. "Какая к Надьке хорошаяпришла. Нет, наша Надька хорошая. Где Надька?" Санька пошел скорей встоловую. Наденька одна за столом допивала свой стакан. Глядела в какие-токарандашные записи.

Наденька глотнула последний раз и стала пальчиками собирать бумажки.

- Надюша, налить тебе еще? - и Санька взялся за кофейник.

Наденька вскинулась глазами.

- Ну, выпей, миленькая, со мной. Ну, полстаканчика. Ну, рано ведь,ей-богу, - и Санька налил Наденьке.

- Понимаешь, мне некогда, - Наденька встала. Санька обхватил Наденькуза талию и насильно посадил ее на стул. Булавка покалывала сильней, ирезвой силы не мог удержать Санька. Наденька смеялась, снисходительно, новесело.

- Фу, фу, перегаром!

- Пей, ты пей.

Санька наливал себе, проливал на скатерть, совал Наде сахарницу.

- Я тебя провожу? Хочешь? Ей-богу, мне все равно по дороге. Поправьсебе воротничок. Не там, не там, дай я.

Наденька почувствовала первый раз у себя на шее трепетные и бережныеруки. Вскинулась на брата и покраснела. Встала, пошла в прихожую. Пусто,жалко стало в столовой. И вдруг из передней:

- Если хочешь, проводи меня до Соборной площади. Санька бросилсянадевать шинель. Какая замечательная Наденька у нас!

- Слушай, Надька, - говорил Санька в ухо, - ей-богу, Надька, честноеслово, если тебе надо, ты скажи, я тебе помогу. Надя искоса взглянулаприщурясь.

- Нет, серьезно... что-нибудь. Наденька, миленькая, ведь тебя люблюужасно. Дура ты, идиотка ты форменная, люблю ж я тебя.

- С перепоя! Не дыши на меня. Фу! Ты вот найди мне "Зрительныйдиктант" Зелинского. Поищи. Да, и вот посмотри там булавку шляпную - вприхожей.

- Какую булавку? - Санька задохся.

- С серебряной головкой, рожки какие-то. Потеряла подруга, прямонеловко. У нас в квартире. Иди теперь. Я одна.

- Ну, иди, иди, - говорил Санька, - иди, милая, - и хотелось вследблагословить ее, перекрестить на дорогу. И он стоял и смотрел Наде взатылок.

Надя обернулась: улыбаясь обернулась и замахала весело ручкой вперчатке, чтоб шел.

Санька повернул с тротуара на мостовую, что окружала сквер у собора.Нянька силилась втолкнуть детскую коляску на обочину тротуара. Санькаподскочил, высоко забрал передок коляски и протащил еще шага два потротуару. Закивал, заулыбался няньке и широкими шагами пошел на Соборнуюплощадь. Дети, новенькие, чистенькие, как на картинках, суетились напесочной площадке. Приказчик важно вертел головой в новой шляпе...

"Чудак какой, - подумал Санька, - и, наверно, очень милый".

Вдруг хриплый крик:

- Не права! Не имеешь!

Санька обернулся. Пьяный сидел на земле. Он обвис на руке городового.Городовой носком сапога стукал его в зад. Ругался, весь красный, стиснувзубы.

- Важжайся с тобой!.. ссстерввва какая!

Кучка прохожих, все по-праздничному одеты, - никто не совался помочь.Санька бегом подбежал. Городовой яростно тыкал ножнами шашки пьяному в бок.

- Убивают! - орал пьяный.

Дети жались к нянькам.

Санька схватил городового за руку.

- Что вы делаете? Разве так можно?

- Действительно безобразие, - сказали в толпе. Санька подхватил подмышки пьяного. Булавка покалывала тело. Санька с жаром крикнул:

- Да подсобите кто-нибудь! - И двое сорвались на этот крик. Пьяный ужстоял, шатаясь, на ногах. Он оборотил мутную голову к городовому.

- Что ты, сукин ты сын, анафема...

- Ругаться! Ты мне еще ругаться, - городовой, пыхтя, сунулся кпьяному.

- Да бросьте, бросьте! Брось, я тебе говорю, - крикнул Санька. - Я егоотведу, - и дернулся, держа пьяного.под руку, вперед. Кто-то помогал, потомпустил.

- Морду ему надо разбить, - хрипел пьяный и, спотыкаясь, рвался назад.Все смотрели, как волок студент растерзанного человека. Пьяный, по видумастеровой, плевал тягучей слюной и, заплетаясь, бодал воздух.

- Где вы живете? Живешь, говорю, где? - теребил его Санька. Городовойиздали следил, как идет дело. Отряхивал шинель после возни.

Санька подсаживал мастерового на извозчика.

- На Слободку кати, - крикнул пьяный. Извозчик тронул.

- Моррр-ды поразби... туды их в кадушку... - и мастеровой грозил ввоздухе пьяным кулаком. И вдруг обмяк, согнулся вдвое и заревел, замоталголовой. - Какое же право... - Санька крепче ухватил его за талию. - Стой,стой, - рвался мастеровой в слезах. - Я ж ему...

- Ничего, ничего, сейчас дома будем, - утешал Санька.

- Где живешь? - обернулся извозчик.

- Голубчик, товарищ дорогой, - говорил Санька и сам чуть не плакал спьяным. Мастеровой, нахмурясь, старался удержать взгляд на Санькином лице.

- Где живешь? - кричал с козел извозчик.

- Петропавловская, - бурчал мастеровой.

Уж по мягкой, пыльной улице болталась пролетка. Въехали в Слободку.Мастеровой обнял Саньку и горланил песню. Вдруг извозчик стал. И прямоиз-за лошади вышел городовой.

- Чего безобразите? Поворачивай в участок. - Городовой вскочил наподножку, покачнул пролетку.

- Слушайте, городовой! Ведь он сейчас тут живет. Я его везу домой. Яскажу, он не будет кричать.

Мастеровой хмуро глядел на городового и молчал.

- Так вы, господин студент, глотку ему зажмите, а то выходит -