Виктор Вавич - Страница 100

100

там, черт их дери: в одиннадцать - шторы и на замок. Порядок нужен.

- Слушаю, - сказал городовой. - Всех крыть прикажете?

- Всех! - крикнул Виктор. - К чертям собачьим, - сказал Виктор уже находу.

Груня к вечеру ждала гостей. Новые знакомые. Все было новое. Новыечасы в кухне помахивали маятником, чтобы не стоять на месте, когда всевесело суетятся. Груня приседала около духовой, а Фроська держала наготовеполотенце: а ну пирожки поспели - вынимать. На полке новые кастрюли,казалось, звенели отблеску. Из духовки горячим ароматом крикнули пирожки.

- Давай! - Груня дернула полотенце, шипела, обжигалась и тащила листиз духовки. - Фрося! Фрося! Фрося!

Фроська махом брякнула табурет. Пирожки лежали ровными рядами и дышаливкусом, сдобным духом.

Груня, красная, присела над горячим листом, замерла - любовалась напирожки, как на драгоценные камни. Фроська, наклонясь из-за плеча, тянуланосом.

В дверь стукнули. Обе дрогнули. И сейчас же незапертая кухонная дверьраспахнулась, и шагнул мальчик в белом фартуке поверх тулупчика. На головедоска.

- От Болотова это. Надзиратель здеся живуть? И мальчик сгрузил доскуна стол, снял длинный сверток, увесисто шлепнул сверток об стол.

- Это чего это там? - Груня тыкала пальцем сверток.

- Надзиратель заходили, сказали на дом снесть. Не знаю, как бы несемга.

Груня нюхала: сверток пах морозом, бумагой, приятной покупкой.

- До свиданьице! - мальчик взялся за дверь.

- А сколько следует? - крикнула Груня.

- В расчете-с, - сказал мальчик и улыбнулся лукаво и весело Груне влицо.

- Пирожочков, пирожочков! - Груня схватила пару пирожк��в,перебрасывала их из руки в руку и кричала: - Ну скорей! Фартухом, фартухомбери: обожжешься. Как не требуется? Бери! Ой, брошу!

Мальчик, смеясь, подхватил пирожки в передник и бойко выбежал запорог, застукал по ступенькам и с лестницы крикнул:

- Очень вами благодарны!

- На морозе не ешь, простудишься, - крикнула Груня в двери и поспешилак свертку. Не терпели пальцы, срывали бумагу.

Чем богаты

- НИКОГО еще нет? - шепотом спросил Виктор в сенях и обдал горячуюГруню свежим воздухом от шинели.

- Никого еще. Подсучи рукав, - Груня держала на отлете масленые руки иподставляла Виктору локоть - красный, довольный, веселый локоть. - Тамнаставлено! - Груня мотнула головой на дверь и пустилась по коридорчику вкухню.

В столовой на блестящей скатерти хором сияли стаканы, рюмочки, новыеножички. Расчесанная селедка и аккуратной цепочкой кружочки луку.Маринованные грибки, как полированные, крепко глядели из хрустальноймисочки.

Виктор залюбовался. Потушил электричество, зажмурился и снова зажег,чтобы сразу и заново глянуть. Обошел стол, подровнял ножички, вилочки,поправил один грибок, чтоб головкой вверх. Он шатал головой, чтоб блескбегал, переливался по стеклу, по блюдечкам. Догадался, качнул над столомлампу: он смотрел, а блеск перебегал волной, играл приливом-отливом.

Придвинутые стулья ждали гостей.

Позвонили. Виктор торопливой рукой остановил лампу, побежал встречать.

В дверях стоял молодой человек с красным лицом в форменной почтовойфуражке. Фроська, распахнув дверь, держалась за ручку мокрым мизинцем.

- Можно? - и молодой человек лукаво смеялся.

- Пошла, - шепнул Виктор Фроське. - Прошу, - крикнул Виктор ипригласил рукой.

- Проходи, Жуйкин! - крикнул голос сзади, и Жуйкин, споткнувшись опорог, влетел в сени. Другой чиновник, постарше, с поднятым воротником,тщательно закрывал дверь на французский замок. Он запотелыми очками гляделна Вавича.

- Здоровиссимо! Ничего не бачу, хучь дивлюся кризь окуляры! - поднялброви на рябом лице.

- И чего хохлит? - смеялся Жуйкин. - Фамилия Попов, а после кружкипива начинает заламывать.

- Зачем же по дороге-то заходить, господа! - Вавич качал головой. -Ей-богу, обидно, - и стаскивал с гостей пальто. - Пожалуйте, - Виктор едвасдерживал улыбку ожидания.

Попов протирал синим носовым платком очки и щурился на стол:

- Нет, побачь, каких Лукуллов понаставил! Виктору улыбка рвала губы.

- Чем богаты.

Жуйкин потирал руки и кланялся спиной: столу, стенам. Рыжие волосыредким бобриком блестели от помады, блестел тугой воротничок и пуговки наформенной тужурке.

- А где же изволит хозяюшка? - и Жуйкин опять поклонился и шаркнулслегка.

- Аграфена Петровна просит прощенья, сию минуту, - и Виктор тожекивнул спиной, как Жуйкин.

Попов теперь уж через очки разглядывал стол, потом пощупал печку,вертел головой, осматривал стены.

- Ты что же, как кредитор, углы обшариваешь? - и Жуйкин фыркнул, какбудто вспомнил анекдот.

- Бачу, часов не было, - и Попов тыкал в воздухе пальцем на новыечасы. - Ось! ось! - тыкал Попов и слегка приседал в коленях с каждым тыком.

- Простите, момент! - Виктор шаркнул и выскочил в двери. Слышно былоиз коридора, как он говорил громким шепотом: - Грунюшка, Груня! Пришливедь. Водку-то хоть сюда подай.

Виктор вернулся с запотевшим графинчиком. Лимонные корочки желтымимушками плавали поверху.

- Пожалуйста, господа! - и Виктор отодвинул стулья.

- Нет, уж как же без хозяйки, - сказал Жуйкин. В это время за дверьюпо коридору легко, торопливо пробежали Грунины шаги. И гости, и Викторулыбнулись в одну улыбку.

- Пока нет дам, - вдруг оживился Попов, - господа, пока без дам, вотодин случай; ей-богу, не анекдот. Все сдвинулись в кучку.

- Понимаете, приходит к доктору один еврей... Виктор оглянулся надверь. Попов понизил голос.

- Приходити, понимаете, говорит: гашпадин доктор! У моей зыны...

100