Виктор Вавич - Страница 113

113

- Говорит ротмистр Рейендорф! ��тпустить лично мне известного господинаБашкина и другого арестованного, которого укажет.

- Слушаю, - всем духом рванул Вавич. Каблуки он держал вместе и стоялперед телефоном прямо. Он простоял еще секунду, хоть слышал, как обрезалаглухота телефон. Бережно повесил трубку. Обернулся на Башкина и покраснел ипочувствовал, как поплыл из подложечки жар в грудь и выше, и взяло загорло. Вдруг сел за стол, сказал сухим шершавым голосом: - Записать...паспорта.

Он взял ручку и давил ее в пальцах и шептал:

- Нахал... сукин ты сын... нахалище какое. И не писал и хотел со всейсилы вонзить перо в бумагу, в казенную книгу, и сам не заметил, как взялручку в кулак.

- Думать не надо, очень просто, - певуче говорил Башкин. Он взялизмятый паспорт, что лежал поверх грязного узелка, и, плюнув в пальцы,отвернул:

- Вот: Котин Андрей Иванов, а я Башкин Семен. - Башкин взял с барьерасвой паспорт и, высоко задрав локоть, совал паспорт в карман. - Так изапишите. Берите ваши вещи, голубчик, - обернулся Башкин к арестованному.

- Пустить? - буркнул городовой.

Вавич деревянно мотнул головой, все глядя в линованную книгу.

- Боже мой, голубчик, что с вами сделали. Извозчика, извозчика! Сходиза извозчиком, - подталкивал Башкин дворника.

У арестованного тряслись руки, узелок прыгал, он не мог его держать.

- Пойдем, пойдем, пойдем, - скороговоркой выдыхал он. Он держался заБашкина, вис на нем.

Башкин бережно поддерживал его за талию.

Городовой у входа толкнул дверь.

Вавич нажал; хрустнуло с брызгами перо, и Виктор повернул его яро, соскрипом.

- Пшли! - крикнул он городовым.

Дать

ВАВИЧ сидел и слышал только, как шумела кровь в ушах и билась жила окрючок воротника. Дверь взвизгнула, шлепнула, он не глянул и все еще давилкулаком в бумагу, потной горячей рукой. И только на шаги за барьеромоглянулся Виктор. Все еще с яростью в глазах глянул на старого надзирателяВоронина. Воронин устало сел и брякнул шашкой, жидкой, обмызганной.

- Фу, туды его бабушку! - Воронин тер рукавом шинели лысый лоб, ашапка слезла за жирный затылок. Он повесил локти на спинки стульев и моталкруглой головой с сивыми усами. - Нынче дома спать не будем! - и дохнул впол, как корова. - Не-е, голубчики, не будем.

Виктор осторожно положил ручку за чернильницу и сказал сиплым шепотом:

- Военное положение?

- Да, да... дурацкое положение, сукиного сына, - мотал головойВоронин, - расходилось, размоталось, и черно, черно, сукиного сына... отнароду черно... чернота, сукиного сына, на улице. И одернуть некому, рукинет, - и Воронин помял в кулаке воздух, - и телеграммы не подать.Побесилось все... и грязь, сукиного сына, - и Воронин выставил из-под стулазабрызганное грязью голенище.

И вдруг резко затрещал звонок телефона. Вавич вскочил, Воронинпоправил фуражку.

- Слушаю, Московский!

И вот из трубки забил в ухо резкий, как скрежет, голос: убилигородового на Второй Слободской. Немедля послать наряд, двадцать человек изрезерва, к месту. По постам приказ - с девяти чтоб никого на улицах, ктоприблизится - палить без окрика. И патруль с винтовками, и меньше пяти непосылать! Для охраны участка...

Вавич не расслышал густого голоса за треском трубки.

- Что-с?

- Слушать! - загремело в трубке. - Для охраны придет полурота,разместить; кухню во дворе, командира в кабинете пристава.

Теперь только Вавич узнал голос помощника пристава и в уме увиделчерные деревянные усы и крепкий черный взгляд.

- Слушаю! - крикнул Вавич.

- Что? Сам? - вскинулся Воронин.

- Помощник, - сказал Виктор и перевел дух.

- Он дельный, дельный. Что там?

- Городового убили на Слободке, и чтоб после девяти стрелять безокрика, если кто будет приближаться.

- Царство небесное! - снял Воронин картуз и боязливой рукойперекрестился. - Вот сукиного сына! - сказал злобно Воронин, глазки белесыеушли за брови, и он оглядел пронзительно всю канцелярию. - Ах так,распротуды вашу бабушку, - он хлестнул свистком на цепочке по шинели, - таквы, туды вашу в кости.

- Старшого сюда! - городовой высунулся в двери, коротко свистнул икрикнул тревожным басом: - Старшого в момент!

- А тут привели одного, вертлявый глист, - сердито, торопливо говорилВавич.

- Ну! - Воронин глядел в двери.

- И он тут фофаном и потом к телефону и назвонил в жандармское, чтоботпустить... и еще одного, чтоб с ним, что бежал, сукин сын...

- Ну! - Воронин стукал свистком по барьеру.

- Так я прямо морду хотел ему...

- Чего ж смотрел? - вдруг обернулся и рявкнул Воронин. - Такого б емутелефона дал, чтоб зубов тут до вечера не собрал. Сволочь эту теперь вморду и в подвал! Путается, кляуза собачья, тут промеж ног, распрона...

Воронин не договорил и выскочил навстречу старшему городовому. Тотгрузной горой стоял и сипло дышал от спеху.

- Пошли патрулем двадцать с винтовками, чтоб по всем постам сказать -стрелять, кто сунется, к чертовой бабушке, - кричал ему вверх в лицоВоронин, - городового убили, на посту застрелили, сукины сыны, из-за углапрохвосты, из-под забора, в смерть - кости бабушку... Бей в дрезину теперь,где заметил - бей! К черту мандраже, разговорчики... пока они тебе пулю,так ты им три! Понял?

Городовой одобрительно и серьезно кивал головой.

- Марш! - гаркнул Воронин. Он покраснел, и усы висели криво, какчужие. Он перевел выпученные глаза на Вавича: - Сколько часов? Полвосьмого?Стой! К девяти всех уберем. Как метелкой, как ш-ш-шчет-кой, во! Чтоб как напогосте.

А за окном уж гудели голоса, тупо стукали в грязь ноги, и вдруг

113