Виктор Вавич - Страница 130

130

- А не слыхать, этот, что стрелял, с жидов? Вавич молчал. Городовойпрошел на место.

- Неизвестно, - через минуту сказал Вавич.

Прямо из участка Виктор пошел к Сороченко. Сырой ветер хмурым махомтрепал по верхам мокрые деревья, и они сыпали капли наземь, стучали вфуражку. Прохожих гнало ветром навстречу Виктору, и никто не глядел в лицо,а все вперед, как будто боятся сбиться с дороги. "Вид какой деловой, скажи,пожалуйста! - И Виктор проводил взглядом спину студента. - Воротник поднял,а сам, может быть, и стрелял ночью. Днем все какие паиньки". - И Викторнарочно взял чуть влево, чтоб прямо пойти на вот этих двух. "Жжиды!" -прошипел Вавич и прошел между, как разрезал. И опять представил Сороченку,и холодная тошнота подошла к горлу, и будто холод этот покойницкий задулкуда-то за пазуху, и голова стала пустая, испуганная, и Виктор не сталвидеть прохожих, и уж только на панельной дорожке к часовне набрал воздуху.Около часовни дежурил городовой. Он, не торопясь, поднял руку к козырьку, ивсе лицо молчало, и глаза медленные. Вавич вежливо принял честь и открылдвери часовни. И сразу же стал искать лицо Сороченко.

Два гроба стояли на возвышении рядом. И вот он - белый-белый,насуплены брови, запали глаза и нижняя губа вперед, и кажется чего-то хочетпопросить, пить, что ли, или сам еще не знает чего. И рыжие усы, какнаклеенные, лежали на белом лице. На другого покойника едва взглянулВиктор. Священник возглашал слова панихиды, кругом крестились, сдавленныелица слушали службу, и только один покойник все выставлял губу и вот-вотбудет искать по сторонам простого чего-то. Попить, что ли? Вавич сталкреститься. Но не помогало, а все не мог отвести глаз от белого лица.

И вдруг Виктор почувствовал на себе взгляд. Он испуганно дернул головувправо, все с прижатой ко лбу щепотью: дама приподняла подбородок иоткрытым взглядом обвила Виктора и отвернулась к священнику. И снова вдругиз-под приподнятой ко лбу руки брызнул взгляд, и дама медленноперекрестилась рукой с кольцами. И только тогда Виктор увидал рядом с нейполицмейстера. "Варвара Андреевна!" - повел бровями Виктор.

- Яко ты еси Воскресение и живот... - и священник перевел дух, и в этовремя всхлипнул бабий голос в углу, и громким шепотом, одними слезамисказала:

- Матюша! Матюша мой!..

Все будто переступили, будто шатнулись на ногах и вдруг закрестилисьбыстро, священник не сразу взял голос.

Варвара Андреевна тихо повернулась и пошла в угол. Она протолпиласьмимо Виктора, он отстранился, но она все же задела его локтем и тихошепнула:

- Pardon, monsieur! - И тихий запах духов грустным туманом охватилВиктору голову; казалось, будто этот запах и шепнул, а не она.

Свеча

ВИКТОР поднял голову и жадными твердыми глазами уперся в высокуюикону, в разливчатый розовый свет лампадки и клятвенно перекрестился,решительно, как набивал на себя железный нерушимый крест - за покойникакрест и за то, чтоб жизнь свою положить, и грудь все стояла высоко с темвздохом, что вдохнул гордые духи. И Виктор крепко, как оружие, сжалвосковую свечу в левой руке, и затрепетал огонек. Хор бережно вздохнул:

- Вечна-я память...

И Вавич слышал, как пристал к голосам грудной полный женский звук.Полицмейстер крестился, а Варвара Андреевна подалась чуть вперед спокрасневшим лицом - она пела. Сзади затопали сапоги, и двое городовыхпросунулись с большим венком живых белых цветов. Варвара Андреевнарасправила ленты: "жертвам долга" - прочел Виктор черные блестящие буквы.

При выходе столпились. На свечном прилавке заполняли подписной лист.Виктор протолпился, он стоял за Варварой Андреевной и видел, как она мелкимровным почерком написала свою фамилию и крепко вывела двадцать пять исейчас же через плечо обернулась к Виктору; слегка погладили по виску поляее шляпы, Варвара Андреевна передавала карандаш. У Виктора металось в уме:"Двадцать или тридцать? Тридцать неловко - будто горжусь". ВарвараАндреевна задержалась и, обернувшись, глядела на бумагу. Двадцать пять -широко чиркнул Виктор, как крикнул.

- Делает честь вашему сердцу, - довольно громко произнесла ВарвараАндреевна, кивнула головой с улыбкой, повернулась и пошла заполицмейстером.

Вавич оглянулся на иконы, чтоб перекреститься, уходя. На черныхступеньках под гробом сбилась в комок женщина, прижалась к подмостью, ивздрагивал платок на голове.

Виктор шел по узкой панельке, гуськом впереди шли к больничным воротамполицейские, чтоб не обгонять полицмейстера. В воротах Варвара Андреевнаоглянулась на весь ряд людей, Вавич видел, как она шарила глазами по ряду,как нашла его и кивнула, как будто всем - многие козырнули в ответ, а уВиктора застыло на миг дыхание, когда он дернул руку к козырьку Ипокраснел. Хмельная краска заходила в лице, и Виктор стал поправлятьфуражку, чтоб закрыть рукавом щеки.

Надзиратель Сеньковский догнал, хлипкий, прыщеватый, шаткий весьчеловечек, он портфелем стукнул Виктора по погону.

- Слыхали, а, слыхали? - он говорил шепотом и в нос и дышал в самоеухо Вавичу. - Один-то у Грачека так и помер и не сказал ничего, а? Ничего -опознавать выставили: охранные агенты, а? опознают, как ваше мнение? Может,приезжий он, а?

- Вполне... - начал Виктор.

- И ничего не вполне, а другой скажет. Вот это вполне, что скажет, -он шел и терся плечом о Виктора. - Грачек с тем заперся, а? Как думаете,занимается? А?

Виктор отшагнул в сторону и глянул в глаза Сеньковскому - глаза были

130