Виктор Вавич - Страница 14

приходите, мы все это обсудим! - пел Башкин над Санькиным ухом.

В это время кто-то сильно потянул Саньку за рукав. Он оглянулся.

Подгорный Алешка, естественник, на полголовы выше толпы, тискался кнему и кивал:

- Есть к тебе два слова.

Алешка Подгорный был сыном уездного исправника, и Санька знал его заудалого парня. В химической лаборатории Алешка делал фейерверки, с треском,с взрывом, смешил товарищей и пугал служителя. И Санька ждал: какую шалостьзатеял на балу Подгорный.

В широком коридоре Подгорный взял Саньку под руку.

- Дело такое, Тиктин, что я вот здесь, а у меня дома архангелы. Чеготы? Ей-богу, обыск. Я уже чуял, а мне сюда передали. Сидят там теперь,ждут.

- Ну? - спросил Санька с тревогой.

- Так вот, нельзя к тебе на ночь? Нырнуть? Отсюда не проследят, когдакучей народ повалит. А? Ты как?

Башкин озабоченно пронесся мимо них по коридору. Он левой рукойпридерживал правую. На ходу он обернулся, закивал приятельски:

- Так мы с вами потолкуем. - Он совался в двери и опять летел дальше.

- А если нельзя, - говорил Подгорный, - так ни черта, я до утрапрошляюсь где-нибудь.

- Ерунда, валяй к нам, - сказал Санька.

- Ну, так я буду в буфете.

Алешка двинул вперед. Санька смотрел сзади на его широкую спину, натолстый загривок и походку. Твердая, молодцеватая, - так хозяева по своейземле ходят.

Санька машинально выделывал па и думал о Подгорном. Папа - исправник,а у сына - обыск...

По морде

САНЬКА два раза бегал вниз, в буфет. Алешка сидел за столиком и пил изстакана красное вино. Две пустые бутылки стояли возле него.

Бал подходил к концу. Саньке пришлось уже два раза спроваживать пьяныхвниз. В буфете студенты-грузины в черкесках плясали лезгинку. Они легко имелко семенили на месте кавказскими ноговицами. Визжала зурна.

- Судороги нижних конечностей, - пьяно орал студент-медик.

Но дамы стояли кольцом вокруг танцующих, хлопали в такт перчатками,полуоткрыв жаркие рты. А когда грузин вынул кинжал, все громко ахнули.Грузин броском вонзил кинжал в пол. Кинжал стал, трясясь, а танцор вихлялногами возле самого лезвия.

- Ай, ай, - вскрикивали дамы. И сильней колотил бубен. Алешкапротиснулся к Саньке.

- Идем, черт с ними, пора. - От него пахло вином.

В вестибюле в давке метались руки с номерками на веревках, все оралинаперебой. Кавалеры геройски протискивали охапки ротонд и пальто своимдамам. Кому-то обменили калоши, и он орал обиженно:

- Безобразие, господа!

- Самая что ни на есть пора, - сказал Алешка. И врезался в толпу квешалкам. Он разгребал толпу руками, как будто лез в густой кустарник.

На улице было прохладно и сыро. Санька шел в расстегнутой шинели иглубоко дышал ночным воздухом. Потный сюртук лип к спине.

- Выйдем, где потише, - шепнул Подгорный. - Видней будет, если шпикуцепился.

Они перешли улицу, свернули в переулок. Шаги, сзади шаги. Торопливые,юркие.

- Станем, пусть пройдет, - сказал Алешка. Человек нагонял.

- Нет, не шпик, - шепнул Подгорный.

Но Санька уже узнал. Башкин хлябал враскидку широкими шагами. Повязкине было, и пальто было надето в рукава, руки в карманах.

- Я хотел с вами пройтись. Я люблю ходить ночью. Вообще, мы, русские,любим ходить ночью. Правда ведь? Что же вы меня не знакомите?

- Здравствуйте! - И Алешка протянул руку. Он задержал руку Башкина всвоей и внимательно его разглядывал в темноте.

- Башкин Семен, - заговорил бабьим голосом Башкин, - клиент компании"Зингер": купил жене машинку в рассрочку.

- Ну, пошли, - недовольно сказал Санька.

- Вы замечаете, как я теперь свободно действую этой рукой? - говорилБашкин на весь переулок, как перед толпой. И он стал нелепо махать ивыворачивать руку в воздухе. И вдруг обернулся к Подгорному: - Скажите, выв детстве не любили тайком перелистывать акушерские книги?

- Давай закурим, - сказал Алешка и остановился. Башкин прошел вперед иждал в трех шагах. Чиркая спички, Алешка говорил хриплым голосом:

- Слушай, я ему по морде дам. Можно?

- Брось, - шептал Санька, - он, ей-богу, ничего. Я скажу, он уйдет.

- Ну ладно, - сказал Алешка громко.

- Я слышал, что вы сказали, - сказал Башкин, когда они поровнялись.Голос у него был серьезный, с дружеской ноткой и совсем другой: искреннийголос. - Я слышал, вы мне хотели по морде дать. Правда ведь? Правда, яслышал.

- Да, хотел, - сказал Алешка и взглянул на Башкина. Башкин пристально,проникновенно глядел ему в глаза.

- Ну, от вас пахнет вином. Но вы же не пьяны? Нисколько?

- Нисколечко, - сказал Алешка и улыбнулся. Он гулко шагал по тротуару.Башкин не в лад тараторил калошами рядом.

- Мне даже кажется, что вы добрый человек. Нет, нет, это совсем некомплимент. Меня всегда интересует, как могут люди - для меня этосовершенно непостижимо - ну вот, как глотать стекло, - непонятно, как можноударить человека по физиономии. Скажите, вы бы действительно ударили меняпо щеке? - И он сам приложил к лицу свой кулак в перчатке. - Нет, менясерьезно это очень интересует. Я вот раз смотрел, как городовой бил пьяногопо лицу, усаживая на извозчика. Так он это так, как подушку, когда невлезает в чемодан. А у вас как?

Башкин шел, слегка повернувшись боком к Алешке, и все внимательносмотрел ему в глаза.

- Ведь вы хотели ударить не с тем же, чтобы потом раскаиваться?Конечно, конечно, нет. Значит, чувствовали за собой право.

- Вы хотите сказать: какое я имею...

- Нет, я не это. А вот я на самом деле завидую людям, которые имеютправо судить и карать. Как будто он пророк и знает истину. Ведь вы даже