Виктор Вавич - Страница 39

Извозчик стал перед воротами большого дома.

- Пожалуйте, - сказал городовой. Калитка отворилась им навстречу вжелезных воротах и резко хлопнула сзади.

- Прямо, прямо, - командовал сзади городовой, - теперь направо.

Башкин вошел. Каменная лестница вела вверх - обыкновенный черный ходбольшого дома. Два жандарма и какие-то хмурые штатские стояли внизу.

- Прямо, прямо веди, - сказал жандарм; он ткнул маленькими глазкамиБашкина. Городовой сзади слегка подталкивал Башкина в поясницу, чтоб он шелскорее. По коридору Башкина протолкал городовой до конца и тут открылдверь.

В большой комнате с затоптанным полом стояли по стенам деревянныеказенные диваны. За письменным столом сидел в очках толстый седой человек вполицейской форме, с бледным, отекшим лицом. Он едва глянул на Башкина иуперся в бумаги.

- Привез с Троицкой... - начал хрипло городовой.

- Обожди! - сказал полицейский в очках. Он переворачивал бумаги.Городовой вздохнул. Они с Башкиным стояли у дверей.

Двое штатских в пиджаках поверх косовороток стояли, заложив руки заспину, и деловито и недружелюбно щурились на Башкина.

- Башкин? - оторвался от бумаг полицейский и глянул поверх очковбрезгливым взглядом. У Башкина не нашлось сразу голоса.

- Ба-башкин, - сказал он, сбиваясь, хрипло, невнятно.

- Бабушкин? - крикнул через комнату полицейский. - Не слыхать.Подойди! Башкин зашагал.

- Я в калошах, ничего?

- Подойдите сюда, - сказал полицейский, разглядев Башкина. - Так выкто ж? Башкин или Бабушкин? Как вы себя называете?

- Моя фамилия Башкин. - Башкин снял, подержал и сейчас же опять наделшапку.

Полицейский макнул перо и стал что-то писать.

- Принял, иди, - сказал он городовому. Городовой вышел.

И Башкин почувствовал, что теперь он стал совсем один, он дажеоглянулся на дверь.

- Обыскать, - сказал полицейский. Оба штатских подошли к Башкину.

- Разденьтесь, - говорил полицейский, не отрываясь от писания.

Башкин снял пальто, шапку, - их сейчас же взял один из штатских. Онвынимал, не спеша, все из карманов и клал на письменный стол передполицейским: и хитрые старухины ключи, и грязный носовой платок, и билет отпоследнего концерта.

- Вы раздевайтесь! Совсем! - покрикивал полицейский, рассматриваяключи. - Все, все снимайте.

- Сюда идите, - сказал деловым, строгим голосом другой штатский ипоказал на деревянный диван.

Башкин покорно пошел. Он то бледнел, то кровь приливала к лицу. Оностался в белье.

- Ничего, я так посмотрю, - сказал штатский и твердыми тупыми тычкамистал ощупывать Башкина.

- Я прочту, распишитесь, - сказал полицейский. - "Задержанный в ночь с11 на 12 декабря у себя на квартире и назвавшийся Семеном ПетровымБашкиным..."

- Я в самом деле Башкин, я не называюсь...

- А как же вы называетесь? - перебил полицейский.

Башкин стоял перед ним в белье, в носках, на заплеванном, затоптанномхолодном полу, колени его подрагивали от волнения, от конфуза, он не знал,что отвечать.

- Ну! - крикнул полицейский. - Так не путайте, - и он продолжалчитать: "При нем оказалось: носовой платок с меткой В..."

- Это французское Б! - сказал Башкин.

- Чего еще? - глянул поверх очков полицейский.

Штатские прощупывали швы и ворот на пиджаке и зло глянули на Башкина.

- "...И один рубль восемьдесят семь копеек денег". Подпишите! - Иполицейский повернул бумагу, сунув Башкину ручку.

- Где? Где? - совался пером по бумаге Башкин.

Башкин оделся - он едва попадал петлями на пуговицы. Полицейскийпозвонил, и в дверь шагнул служитель в фуражке, с револьвером на поясе.

- В седьмую секретную! - кивнул глазами полицейский на Башкина.

Служитель отворил дверь, и Башкин, запахнувши пальто, - он отчаялсязастегнуть, - зашагал впереди. Он плохо чувствовал пол под шаткими ногами.Он ослаб всем телом, и ему хотелось скорей лечь и закрыть глаза. Он шел,куда его подталкивал служитель, куда-то вниз, по подвальному коридору средкими лампочками под потолком. Направо и налево были обыкновенные двери,с большими железными номерами, будто это были квартиры. Около седьмогономера служитель стал, быстро ключом открыл дверь и толкнул Башкина.

Здесь было почти темно, тусклая, грязная лампочка красным светом елеосвещала камеру. Башкин повалился на койку с соломенным матрацем и закрылглаза. Он натянул шапку на самый нос, чтоб ничего не видеть. Его билолихорадкой.

"Заснуть, заснуть бы", - думал Башкин. Он не мог заснуть. Ончувствовал все те места на теле, куда его тыкали при обыске, чувствовалтак, как будто там остались вмятины.

"Пускай скорей, скорей делают со мной, что им надобно", - думал Башкини сжимал веки. И мысль сжалась, замерла и где-то смутно, несмелокопошилась. Он услышал ровные, скучные каблуки по каменному коридору, онистановились слышней. Стали около его двери. Вот что-то скребнуло. Башкинеще крепче зажал глаза и вытянулся, задеревенел. Шаги не отходили, иБашкин, напрягшись в вытянутом положении, ждал. И вдруг ясно почувствовал,что на него глядят. Он не мог этого вынести, он сдвинул шапку с глаз ипосмотрел.

В двери - кругл��е отверстие. Башкин глядел прямо туда, не отрываясь, ивдруг разглядел в этом круге прищуренный глаз с опущенной бровью. Глазедко, будто целясь, глядел прямо в глаза Башкину. Башкин дрогнул спиной ине мог оторвать испуганного взгляда от круглой дырки. Глаз исчез, круглымочком мелькнула дыра, что-то скрипнуло, и заслонка снаружи закрылаотверстие. А шаги снова лениво застучали дальше. Башкин понял вдруг, что