Виктор Вавич - Страница 44

- и Наденька взглядывала тишком на свой английский ботинок на низкомкаблуке.

А Таня все глядела на свои ноги, слегка задыхаясь. Позвонили вприхожей. Таня одернула юбку, вскочила с дивана.

Старуха отворила Филиппу:

- Пожалуйста, батюшка.

- Пойдемте сюда, - сказала Наденька особенно сухо при старухе и прошлавперед, твердо постукивая английскими каблучками.

Таня что-то запела глубоким голосом, низким, взволнованным, и села наковер среди комнаты. Запрятала ноги под юбку, - не надо часто смотреть, - итолько рукой через платье сжимала носок лакированной туфли, острый,глянцевый и теплый.

А Наденька усадила Филиппа за раскрытый ломберный стол. Филипп досталплаток и вытер все лицо и вверх по волосам провел. Вздохнул, глянул наНаденьку и стал ждать. А Наденька ходила за спинкой стула по комнате,глядела, нахмурясь, в пол и вскидывалась на Филиппов затылок. Над широкой,крепкой шеей мягкой шерсткой бежали серые стриженые волосы.

- Ну, начнем хоть с чтения, - сказала наконец Наденька. - Как вычитаете? Свободно?

Наденька раскрыла перед Филиппом приготовленный томик Толстого. Филиппоткашлялся, проглотил слюну и начал. Начал громко, на всю комнату, какчитают в школах с последней парты. Он громко рубил слова, перевирал их,ставил ударения, от которых слова звучали по-польски. Деревянная бубнящаяинтонация. Наденька едва понимала, что выкрикивал Васильев.

Она его поправляла.

- Княжна, княжна, - говорила Наденька.

- Ну да, княжна, - оборачивался Филипп и снова кричал в стену: -Княжна Марья!

"Господи, как ужасно, - мотала головой Настенька, - он ничего ведь непонимает". Она еле выдержала этот тупой крик.

- Ну, отлично, - сказала Наденька, не вытерпев. - Достаточно.

Но Филипп шептал, глядя в книгу.

- Отложите книгу, - сказала Наденька.

- А здорово интересно, - и Филипп повернулся красным, вспотевшим лицомк Наденьке.

Наденька диктовала Филиппу, а он, свернув голову конем, выводил буквыи поминутно макал в чернила. Наденька с книжкой в руке глядела через плечо;она видела, как Филипп щедро сыпал "яти", он старался изо всех сил, макалперо и прицеплял корявые завитушки. Все строчки обрастали кудрявым волосом.

- Зачем же метла-то через ять? - не выдержала Наденька.

- А как же веник? Что метла, что веник...

Наденька рассмеялась. Смеялся и Филипп, он положил перо и,запыхавшись, как после бега, тер лоб цветным платком.

Наденька села рядом. Она стала поправлять, объяснять, и ее волновало,что этот сильный мужчина, - она помнила, как он чуть не нес ее, взяв подручку, - теперь почтительно кивал головой и послушно заглядывал в глаза. Ейзахотелось ободрить его.

- Это пойдет, приучитесь, ничего, не огорчайтесь.

- Главное дело - привычка, - сказал Филипп, - и уметь взяться. В нашемделе взять: смотришь на другого - все враздрай, все тяп-ляп, ну, не умеетчеловек взяться.

- Ну вот, вы перепишите это. - Наденька хотела, чтоб дома Филипппереписал. Но он уж схватил перо, макнул и набрал в грудь воздуха. С такимаппетитом вонзил перо в бумагу, что Наденька подумала: "Взялся, взялся", -и не остановила. Она смотрела, как старался Филипп, шептал губами, какмаленький, и ей захотелось приласкать, погладить Филиппов стриженыйзатылок.

Васильев напряженно дышал. В квартире певучим басом часы пробилиодиннадцать.

"C'est la que je voudrais vi-i-vre!" - пела Таня в пустой столовой.

Наденька сорвалась к двери.

- Нельзя ли потише! Тут занимаются.

Филипп переписал без одной ошибки, без одной помарки, только еще гущеобросли строчки завитками, крючками...

Наденька проверяла, а Филипп вцепился глазами, не дышал, ждал.

Наденька положила тетрадку.

- А что? - сказал Филипп и выпустил дух. Покраснел, улыбнулся задорно.- Взяться надо уметь, - и хлопнул по ��етрадке.

Наденька подхватила чернильницу, но было поздно: чернила потекли наадвокатский стол. Но Филипп мигом вырвал из тетрадки лист и погналпереплетом на бумагу чернильную лужу. Выплеснул в пальму. Выскочил в двери,и Наденька слыхала, как он командовал в кухне:

- Да чистую, чистую тряпку давай, что ты мне портянку тычешь.

Он вернулся с мокрым носовым платком.

Чуть заметное темное пятно осталось на зеленом сукне - Филипп присыпалего золой.

Старуха топталась около с чайником.

- А ну, газету какую-нибудь, живо! - гаркнул Филипп. Старуха иНаденька кинулись в двери. Филипп сгреб золу на газету, сунул, не глядя,Наденьке в руки. Мокрое пятно темнело на сукне стола.

- Высохнет и будет, как было, - сказал Филипп и осторожно погладилсукно.

Он уж снова сидел, придвинувшись вплотную к столу.

- "Яти" - это без привычки только, а делом взяться... Наденька несразу нашла прежний голос. Когда Филипп встал, чтоб уходить, Наденьке сталожаль, и она уже в третий раз повторила:

- Грамматику вы оставьте, не учите, главное - зрительная память,глазная память, - и Наденька поднимала палец к глазам; Филипп мигалнесколько раз в ответ.

Наденька пошла проститься с Таней. Но Таню она не узнала. На Тане былонеуклюжее бумазейное платье, волосы были зализаны назад и мокрой шишкойторчали на затылке. Толстые линючие чулки на ногах и стоптанные ботинки.Грустной птицей глянула Таня на Наденьку.

- Это что еще за маскарад? - спросила Наденька, она натягивалаперчатку в прихожей. Таня чуть повела губами в ответ и прошла, волоча ноги,в гостиную.

Вечером дома Наденька думала, как там, в знакомой ей комнате, сидитФилипп и решает те задачи, что отчеркнула ему в Евтушевском Наденька. Ей