Виктор Вавич - Страница 71

Башкину. - Да-с! Ну и этот, как его, черт! - Ротмистр внимательно стругалтонкие стружки. - Этот... протокол... Ничего, потом подпишете... А затем,вот что... шутить мы не любим, - сказал тихо, будто про себя, ротмистр, неотрываясь от работы. - Да и не до шуток, а вот дело. Месяц мы вам даемоглядеться, даже... ах, черт, сломал, кажется!.. Да, даже можете побалдитьс месяц, - говорил неторопливо ротмистр. - Можете побаловаться. Дамами,кажется, интересуетесь? Вкус у вас, однако, как у тверского цирюльника. Ну,это дело ваше. И зарубите на своем носу - места, кажется, хватит? -Ротмистр глянул на Башкина, осторожно скобля острие графита, прищуря глаза.- Зарубите покрепче: нам ведь все будет из-вестно-с, каждый ваш крендель, -ротмистр бросил на стол карандаш и резко крикнул Башкину: - Каждая петля!!А через месяц явиться сюда. И послать мне доложить, что Эс-Эсов, -- у насвы Эс-Эсов, - и если проболтаете кличку, попадет от них и лоб... а от насполбу! А потом являться каждую неделю. С глупостями не соваться. - Ротмистрвстал. - А смотреть в оба!

- Я не могу! Я не способен! - хриплым шепотом дохнул Башкин. Он сделалшаг от двери, сел на кресло и замотал головой. - Я не могу! не умею.

- Надо учиться, - обрезал ротмистр. - Ато научим. - И он зашагал кБашкину.- Что? Опять истерики? Не отучили? У нас, голубчик мой, такие местаесть, что тараканы не сыщут. Па-а-нятно? - расставил ноги и, избочась,нагнулся вперед. - Сейчас домой, или... так просто, батенька, отсюда невыходят!

"Я удеру, удеру, - думал Башкин, - только выйти отсюда... все, всюжизнь положу, и я зароюсь, закопаюсь в Сибири, в горах. У! Я знаю теперь, -и он смело глянул на ротмистра. - Каждую секунду использую для цели, остро,тонко и... как сталь!"

Башкин сжал зубы.

- Па-а-нятно? - спросил ротмистр и еще подался вперед.

- Да, я понимаю, - твердо сказал Башкин.

- Так бы давно. Пожалуйте сюда, - ротмистр кивнул, - сюда, к столу,где это? Вот! Вот тут подпишите, - и он провел крепким точеным ногтем внизубумаги. - Это протокол. Ходу мы ему не даем. Тут есть ваше искреннеепризнание, что насильственным актам вы не сочувствуете. Я там немного дажев вашу пользу сформулировал.

"Все равно, - думал Башкин, - в каких дураках вы будете со всемисвоими бумагами! Идиоты! Примитивные тупицы".

Башкин насмешливо сощурил глаза, - его лица не было видно, и толькостол был ярко освещен и блестел хрустальными чернильницами и бронзойпресс-папье.

- Так-с, - и ротмистр прижал тяжелым пресс-бюваром подпись Башкина. -Так вот, наведывайтесь к нам, как только что у вас будет. Затем должен вамсказать, - мягко, вполголоса, шептал ротмистр, - что если вас арестуетполиция, - ну, попадете в самую гущу, например! Требуйте в крайнем случае,- зря этого не надо! - чтоб вас препроводили в охранное. Для полиции вытоже сфинкс! - И ротмистр поднял палец. - Это в самом крайнем случае; ну,перед лицом смерти, увечья. А то пусть ведут со всеми в тюрьму. Вы - каквсе. И мы только с вами все знаем, - и ротмистр почти дружески ткнул себя вгрудь и потом Башкина в плечо. - Образа жизни не меняйте. О том, где были,ни звука! - Башкин тряхнул головой. - Просто скажете: был арестован поошибке и отсидел в тюрьме. Это не редкость, очень естественно... У вас,голубчик, ни гроша? Как у всякого честного человека? Правда? Куда же выпойдете? Я вам могу сейчас немного дать.

Ротмистр быстро отодвинул ящик, достал конверт. Красным карандашомшироко было написано: "тридцать рублей". Ротмистр сложил его пополам ипротянул Башкину.

- Ну, берите же, ну, хоть чем-нибудь возместим; тут и ваш паспорт. Выже, наверное, потеряли уроки там и все такое... мы вам гораздо больше... даи не мои это деньги... это уж полагается... всегда, - и он сунул конверт вкарман Башкину с самым шаловливым видом. - И вот, дуйте мне здесьрасписочку. Мне ведь отчитаться надо. Валяйте, садитесь. Все готово:пишите, - и ротмистр лукаво засмеялся, - пишите уж "Эсэсов" и баста. Воттут.

- Сию минуту! Через "э" оборотное или через "ять"? - шутил Башкин идумал: "Вот, вот, это на побег, сами же дураки дают. Сует, идиот, и ничегоне подозревает".

- Ну-с! А теперь вот: являться только ночью, между двумя и тремя. Вворотах скажете: "Эсэсов", - и пропустят. А потом - доложить ротмиструРейендорфу. А сейчас отправляйтесь.

Ротмистр взглянул на часы.

- Фу! Половина четвертого. Ну, надеюсь, друзьями? - Ротмистр протянулруку. Рука была твердая, спокойная. Заглянул в глаза Башкину. - Слушайте, -сказал он мягким голосом, - вы бы... того - гидропатией, что ли,какой-нибудь; вы же смотрите, какой вы! Надо же быть мужчиной. На конькахкатайтесь, что ли. Нельзя же так! И нервы, и физика, - и ротмистр потрясБашкиназа плечо. - Ну, идите, - позвонил.

Башкин направился к двери.

- Так через месяц здесь! - крикнул ему вслед ротмистр, твердо извонко. - Проводи на волю, - приказал он жандарму.

- Пропусти одного! - крикнул жандарм в пролет лестницы, и плотнощелкнула дверь за Башкиным. Теплая и пустая лестница. Глухая пустота будтоподлавливает, западней вилась решетка перил. Башкин мягко ступал калошами.С площадки глянул на дверь. Ему казалось, что смотрит, смотрит дверь,прищурив глаза. И он через две ступеньки все шибче и шибче покатился слестницы. С последнего марша он увидал: стоит человек в барашковой шапке исмотрит на него глазами, как на вилы принимает. Башкин сбавил ходу.Человек, не спеша, пошел к двери и завертел ключом. Приоткрыл и стал,держась за ручку. Башкину казалось, что, если сунуться, зажмет в дверях,как кошку. Башкин стоял. Человек резко кивнул в двери. Башкин змеей