Виктор Вавич - Страница 83

К оглавлению

Извозчик осадил. И опять стук, будто ударили молотком по доске... Иопять - два раза подряд.

Санька слушал. Было тихо, только слышно было, как тяжело дышит лошадь.

- Стреляют, - сказал Санька.

- Далече, - отозвался кучер. - Сторожа, должно. Или фабричные балуют.

- Вали туда, - и Санька махнул рукой к заводу.

- Да что вы, помилуйте, - сажень снега. Куда ж без дороги? Тут пешкомутонешь. Трогать?

- Назад, шагом.

Санька прислушивался. Зло колотилось сердце. Он сидел теперь посредисиденья. Извозчик закурил.

- Слободские ребята балуют по пьяной лавочке. На той неделе в газетебыло, - читали, может, - одному голову проломили. Не интересовались?Насмерть. Вот народ что делает. Напьются... Господа тоже выпьют, не безэтого. А, сказать, едут веселые и без поступков. Попадаются, слов нет,заснет какой по дороге, сдашь его дворнику. На другой день заедешь,заплатит, как полагается. И на чай тебе даст трешку какую.

Санька молчал. Извозчик швырнул окурок, тронул рысью. И опять понессяв ушах ветер.

Санька трогал за плечо извозчика, извозчик поворачивал из улицы вулицу, и от сладкого страха сжимало грудь, и Санька на минуту жмурил глаза,- вот он, вот Танечкин дом. Санька глядел на темные окна, он не знал даже,в каком этаже, куда смотреть, и весь дом всеми окнами укрывал Танечку.Санька оглянулся, глянул еще раз, и сверкнули мутной луной стекла, какножик ночью. И на мгновение вспомнился дым, и лизнул холодок под сердцем.

- Направо! - громко скомандовал Санька и тряхнул вверх головой.

Здесь, в людной улице, звенела езда, широкими окнами светилирестораны, и только здесь, на ярком свете круглых фонарей, Санька увидал,что он - на лихаче, что парит от лошади в серых яблоках, и синей сеткойпокрыта спина, и большие серебряные пуговки шикарным фестоном загибались покафтану у кучера. Санька сел с Танечкой, не рядясь, в первые сани, чтоподжидали у "тихого кабака".

"Черт с ним, как-нибудь", - думал Санька. Глянул на розу - роза твердоалела на сюртуке.

Санька вдруг потянул кучера за пояс. Кучер осадил рысака. Два фонаряшипели у подъезда. Швейцар выскочил отстегнуть полсть, Санька выскочилраньше. Городовой топтался озябшими ногами по панели.

- Сколько тебе? - спросил Санька.

- Сколько милость ваша, сами видите, - и лихач мотнул бородой намокрую лошадь.

- Да говори уж, сколько, - Санька нетерпеливо глядел на извозчика.

- Четвертную следует, - сказал извозчик, глядел вперед на уши лошади.

Санька вытащил деньги, отсчитал двадцать пять рублей из Алешкинойпачки.

Оставалось только двадцать рублей. Саньку чуть кольнуло, но надо былоидти скорей, скорей дальше. Санька вбежал в вестибюль. Тихо доносиласьмузыка из зала, и тусклый, как вчерашний, голос выкрикивал что-то подмузыку.

- Мирская в зале? - спросил Санька швейцара.

- У себя-с. Пожалуй, больны-с. Можем спросить. - Санька нащупал вкармане полтинник и сунул швейцару.

- Пойди к дверям! - крутым басом крикнул швейцар под лестницу. - Сиюминуту-с, - улыбнулся он Саньке и взялся за козырек с галуном.

"Не может быть, не может быть, что не примет, этого не может быть, -твердил в уме Санька, - сам пойду", - и Санька через две ступеньки побежалпо ковру лестницы.

- Попробуйте сами, не отпирают, - шепотом сказал швейцар. - Знаетегде? Проведу-с - 35-й и 36-й. Благодарсте.

Швейцар ушел. Санька постучал в дверь 36-го номера. За дверью слышныбыли глухие голоса. Санька стукнул настоятельно, громко. Лакей с посудой наподносе проплыл по ковру, обернулся, загнув голову на Саньку. Санькапостучал кулаком - сам не ждал - вышло громко, скандально, на весь коридор.И вдруг быстро, вертко засвербел ключ в соседней двери, и высунулась головакомпаньонки. Она зло глядела на Саньку из-под сбившейся кружевной косынки ишепотом, шипящим шепотом, который только Санька слышал в театре,компаньонка проговорила:

- Не скандальте, молодой человек. Еще студент! К артистке так неломятся. Субъект! - крикнула компаньонка, закрывая дверь.

- Позвольте... - сунулся Санька. Но ключ завертелся, защелкал в замке,засверлил.

И вдруг соседняя дверь открылась, та самая, куда барабанил Санька;Мирская в шелковом пестром капоте стояла, держась за ручку. Ее шатнуловместе с дверью в коридор. Мирская была совершенно пьяна. Она вдруградостно раскрыла глаза, мгновение глядела на Саньку и закричала на веськоридор:

- Студентик! Коля! Иди к нам! Хорошо как!

Она хотела сделать шаг, но боялась пустить ручку. - Зина, куда? -услышал Санька из дверей, и "офицюрус", тот самый офицер, что заводил тогдаскандал в зале, без сюртука, высунулся и ловил Мирскую под руку.

Офицюрус оторвал руку Мирской от двери, тащил в номер. Мирская всеглядела радостными глазами на Саньку. Она подняла руку, и легкий шелковыйрукав сполз к плечу. Мирская мотнулась к Саньке и обхватила его за голову.

- Коля! Голубчик мой! - кричала Мирская и давила Саньку полной мягкойрукой. От нее пахло душными духами и свежей кожей.

Мирская прижала Санькину голову к себе, и Санька, не видя дороги,спотыкался. Мирская с размаху села на диван, и Санька неловко упал рядом.Подхватил фуражку. Офицюрус поворачивал в дверях ключ.

- С розочкой! - вскрикнула Мирская. - Мне розочку? - И Мирскаяпотянулась рукой. Санька отвернул грудь. - Не хочешь? - нахмуриласьМирская.

Она исподлобья поглядела на Саньку, темная угроза из-под низа, изтемных дыр, затлела, заворочалась. И Санька подумал: "Сейчас все можетбыть. Бросится".

И вдруг Мирская засмеялась во все лицо - весело, лукаво.