Виктор Вавич - Страница 93

с воем, и вдруг от угла, от прохода, через весь рев, сквозь ветер, сталслышен мерный крик... Головы скосило туда, к углу, как повернуло ветром, исразу стало слышно, как густо пели голоса:

Нас еще судьбы безвестные жду-ут!
На бой кровавый, святой и правый...

А бледный все еще стоял струной на котле. И только, когда песняпобедила, он стал сползать. И много рук потянулось и приняло его вниз. Оннеловко колыхался секунду над толпой в руках людей и утонул в черной массе.

Кто-то стоял на его месте, раскрывал рот и махал руками, но его неслушали, и не было слышно. Песня громче, гуще рубила мотив, настойчивей:

Кровью мы наших врагов обагрим!

И вдруг свист в проходе, вскрики. Свист ударил дружней, свистеломного, не один человек. Филипп тискался, вертелся средь струи людей, рвалсятуда. Он еле пробился туда, куда все смотрят, еле узнал, на кого смотрят,казалось - не на кого. И вдруг сразу наткнулся глазом на бледное лицо. Кто?Сразу не узнал. Игнатыч стоял среди толпы и, видно, ничего не говорил, атолько шевелил ртом. Филипп видел, что людям сильней не свистнуть, чтосейчас, сию минуту, перестанут свистеть, а начнут делать.

И кто-то рядом крикнул:

- Кати, кати, шаром кати пузатого! - И молодой парнишка сунулсявперед. - На пузо клади, кати!

Игнатыч поймал глазами Фильку, он моргал, как будто глотал глазамисвет, и задыхался.

"Сейчас повалят - и пропало!" - подумал Филипп. Он стал рядом сИгнатычем и поднял, вытянул вверх руку.

- Дураки! - заорал Филипп. - Разве так? Тачку давай, тачку.

- Тачку! Тачку! - пошло по толпе. Где-то загремели, забрякали колеса,и вот раздались люди, и протиснулась железная тачка, на которой возилистружку, мусор.

- Полезай! - крикнул Филипп.

Игнатыч стоял. Он вдруг нахмурился, побагровел и, гребя рукой, сделалшаг, два, головой вперед, и вдруг стал. Стал, задыхаясь, кровь отлила отлица, и он поднимал и опускал брови. Руки обвисли.

- Грузи! - крикнули рядом. - Гой! Га! - И снова свист в три свиста, ируки схватили Игнатыча, подняли, и он неловко сполз спиной в пологий кузовтачки.

- Урра-а! - Игнатыча повезли.

Песня еще шагала над толпой, но уж перекрывали крики:

- За ворота! На весы кати! Ворота! Ворота!

Видно было через окна, как в конторе метались люди.

Игнатыч, лежа на спине, неловко согнув ноги, не шевелясь, глядел серымлицом в небо, в мутное, и, как по неживому лицу, била острая крупа.

У ворот шла возня. Отпирали.

Папиросы "Молочные"

ВИКТОР подходил к участку. Он нагнул лицо, чтоб не била по щекамхолодная крупа. Она звонко стукала по козырьку фуражки, как по стекламвагона.

И вдруг впереди гул - стадом затопали ноги. Виктор глянул: из воротвывалились черным комом городовые, на быстром ходу строились на улице,вчерашний дежурный рысью догонял их, городовые зашагали, обгоняя ногойногу.

Еще повалили бегом вдогонку. Виктор бросился рысью - сами понеслиноги.

- Когда являетесь, черт вас знает!

Пристав орал с крыльца, красный, в расстегнутой шинели. Викторбросился по лестнице. В участке ходили городовые в шинелях, хлопали двери,и у телефона кричал помощник пристава. И из-под черных деревянных усовдеревянные слова били в трубку:

- Да. Двинем рррезерв! Делаем... Рра-спа-рядился.

Он скосил черные глаза на Вавича. Дверь хлопнула с разлета.Запыхавшись, валил пристав. Он оттолкнул плечом Вавича, вырвал телефоннуютрубку у помощника. Помощник зло глянул на Виктора. Виктор стоял, не знал,что делать. Он не знал даже, в какую позу сейчас встать, и готовновытянулся. Пристав досадливо, нетерпеливо работал телефонной ручкой.

- Восьмой донской! Восьмой! Черт тебя раздери, дура. - Он топал ногойи тряс старой головой. - Скорей!.. Ах, стерва!.. Передайте есаулу, чтоб нарысях... Давно?.. Передайте, что прошу, пошлите вестового, чтоб скорей.Прошу!.. Прошу!.. К чертовой матери - вы отвечаете!

Пристав бросил трубку, она закачалась, стукнула в стенку.

- А, сволочи! - он глянул на Вавича. - Торчит тут козлом! Стой удверей, никого не пускать. Всех к черту!

Пристав завернул злую матерщину. Он стоял, запыхавшись, и водилглазами по пустой канцелярии. Помощник осторожно повесил трубку на крюк. Исейчас же раздался звонок.

- Вас! - крикнул помощник и пригласительно направил трубку напристава.

- Кого еще, черт? Слушаю! - зло рявкнул пристав в телефон. И вдругвесь почтительно обтаял. Он заулыбался прокуренными усами. - Так точно,ваше превосходительство, маленькие неприятности. Кто-с?.. Так точно,Варвара Андреевна... Служит, служит, как же... Виктор... да-с, Виктор, - ивдруг пристав шагнул к Вавичу: - Как по батюшке? Вас, вас! Ну!

- Всеволодыч! - крикнул Виктор.

- Виктор Всеволодович, да, да-с... Очень, очень... Слушаю!.. Честьимею!..

Пристав повесил трубку и еще с той же улыбкой обратился к помощнику:

- Патроны выданы? - сказал все так же ласково. И вдруг перевел дух,широко открыл веки: - Вплоть до применения. Если флаг, черти, выкинут, - кдьяволу, чтоб никуда! Хождений... Я говорю, - а ни в зуб!

- Конечно, если уж хождения, - сказал обиженно черный помощник и дажеголовой повел в правый угол.

- И если флаг, флаг выкинут, - значит это что? Что это значит? - Ипристав, красный, поворачивался то к помощнику, то к Вавичу: - Что этозначит? Ну? Ну?

Виктор сочувственно мигал, не знал, как выразить, что понимает натугупристава.

- Д�� что значит, - сказал помощник, - тут уж донцы.

- Значит, значит, вызов, вызов это значит. Значит, сами вызывают.Боевой флаг. А уж бой так бой. Я уж не знаю... коли бой... - Он вдруг